Медная мелкая пластика Древней Руси (типология и бытование). С. В. Гнутова

[Девушка]

Медная мелкая пластика Древней Руси
 (типология и бытование)

С. В. Гнутова

      С принятием христианства на Руси появляется большое количество церковных предметов. Наиболее многочисленную группу среди них составляют меднолитые изделия, что объясняется простотой технологии, сравнительной дешевизной материала и широким спросом населения на подобные вещи.

      «В числе остатков нашей христианской древности, самой первоначальной, стоят медные гривны и кресты, уцелевшие кое-где у любителей-староверов и на образах самых бедных церквей, где их еще не успели расплавить, вместе со всяким медным хламом, на вновь отливавшиеся колокола»,— так писал в середине XIX века владимирский краевед И. Голышев¹. Он одним из первых отметил роль староверов в сохранении древних традиций и их бережное отношение к памятникам древности и, в особенности, к медным образам и крестам. Именно в старообрядческой среде была сильна ориентация на древние формы и типы изделий, большинство из которых дошло до нас в поздних повторениях.

      На особое значение медных икон и крестов обратил внимание Ф. И. Буслаев, отметивший, что оригиналы, с которых снимали копии древнерусские иконописцы, были небольших размеров, что позволяло переносить их как из других стран, так и по необъятным просторам России. В этом отношении особенно были важны металлические складни, заменявшие в малом виде целые иконостасы и святцы. «Это были святыни,— писал Ф. И. Буслаев,— самые удобные для перенесения, прочные и дешевые; потому они и доселе в большом употреблении в простом народе, особенно у раскольников»².

      Первоначально произведения христианского искусства ввозились на Русь из Византии, о чем свидетельствуют многочисленные находки «корсунских» предметов в Херсонесе, Киеве и других городах южной Руси. Греческие образцы копировались, размножались, а в дальнейшем и перерабатывались в зависимости от вкусов и потребностей местного населения. Однако привозная продукция не могла целиком удовлетворить спрос на церковные предметы, предназначенные в первую очередь для личного употребления. Поэтому в Киевской Руси уже к началу XII в. налаживается широкое серийное производство нательных и наперсных крестов, икон и змеевиков. О местном изготовлении подобных изделий свидетельствуют находки каменных литейных формочек для отливки крестов разных видов и открытые археологами остатки ремесленных мастерских³.

      Материал, из которого исполнялись произведения искусства, безусловно накладывал отпечаток на художественные особенности предметов и на характер изображений, но помимо этой стороны он обладал еще и глубоким символическим смыслом.

      Широкое употребление меди для литья крестов-энколпионов, тельников, икон, змеевиков не было случайностью и не может быть объяснено только технологическими особенностями медных отливок (медь более тугоплавкий металл, чем серебро и олово, хотя и более дешевый). Медь, как металл, обладала еще «магическими» свойствами. По народному поверью, кресты-тельники должны быть обязательно медными, так как по библейскому преданию, пророк Моисей сделал «медного змея и выставил его на знамя, и когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив»⁴.

      Если классифицировать памятники медного художественного литья по группам, то среди них выделяются следующие типы отливок:

- кресты-тельники (от трех- до двенадцатиконечных);
- иконки-привески различных форм (круглые, квадратные, прямоугольные и фигурные);
- кресты нагрудные, среди которых вычленяются отдельные типы:
    а) энколпионы, двухстворчатые, с подвижным оглавием,
    б) двухсторонние (иногда получающиеся при совмещении створок энколпиона),
    в) односторонние, как правило, с фиксированным оглавием;
- кресты напрестольные, обычно восьмиконечные (реже — шестиконечные)⁵;
- змеевики, с изображением на лицевой стороне христианского образа, на обороте — личины в окружении змей либо змееногой фигуры;
- иконки-образки, имеющие, как и кресты, несколько категорий:
    а) энколпии — двухстворчатые с подвижным оглавием (наиболее характерны для Новгорода),
    б) двухсторонние с подвижным и неподвижным оглавием,
    в) односторонние с ушком для подвешивания — самая распространенная категория;
- панагии, двухстворчатые, путные, с подвижным или фиксированным оглавием;
- складни (от двух- до четырехстворчатых);
- наугольники евангелий, а также матрицы для них;
- хоросы, составленные из отдельных меднолитых ажурных пластин и рельефных фигурок, в дальнейшем монтирующихся на основу;
- богослужебные предметы⁶.

      Все эти типы изделий сосуществовали и дополняли друг друга, имели различное назначение: большинство из них рассчитано на индивидуальное употребление, некоторые служили для украшения церковной утвари, богослужебных книг, осветительных приборов. Ниже рассматриваются предметы меднолитой мелкой пластики исключительно личного предназначения.

Кресты

      В Древней Руси кресты являлись обязательной принадлежностью каждого христианина, поэтому из меднолитой продукции это был самый массовый и одновременно самый древний тип изделий.

      Кресты различались по своим типам и назначению. Существовали кресты поклонные (каменные и деревянные), стоявшие на развилках дорог в придорожных часовнях, а иногда и у церквей; кресты памятные и намогильные, в средокрестии которых часто вставлялись медные иконки; кресты напрестольные, аналойные и воздвизальные, предназначенные для церковных служб; нательные и наперсные кресты, составляющие самую многочисленную группу.

      Уже наиболее древние кресты отличались удивительным разнообразием форм и декора. Они имели различные очертания средокрестий — в виде квадрата, ромба, круга и другие, разное завершение концов — прямоугольное, лопастное, криновидное, ажурное и пр. Известны кресты от трех- до двенадцатиконечных, заключенных в круг или с перекрестиями на концах.

      Кресты-тельники часто копировали монументальные формы в уменьшенном варианте. Так, рельефные изображения крестов в круге на наружных стенах новгородских храмов XVI–XV вв. нашли повторение в мелких нательных крестах того же времени. Прототипом же ажурных крестов с сомкнутыми концами послужили, вероятно, монументальные новгородские деревянные и каменные кресты XIV в. и, прежде всего, Людогощенский крест наиболее развитой формы.

      Древнейшие кресты X–XII вв., найденные на территории Киева, Херсонеса и других древнерусских городов, были четырехконечные с равными концами. Такой тип крестов получил в специальной литературе уже в XIX в. название «корсунский»⁷. Нательные кресты-«корсунчики»: изготовлялись из различных пород камня и дерева, из стекла, кости и даже глины. Иногда они украшались металлическими наконечниками, соединенными спиралевидной проволокой.

      Кресты-«корсунчики», наряду с металлическими тельниками и образками-привесками, носились в составе одного ожерелья вместе с различными украшениями и даже языческими амулетами, о чем свидетельствуют археологические находки в древнерусских курганах и иных захоронениях⁸.

      Хотя кресты-тельники были распространены повсеместно, среди них можно выделить определенные группы, соотносящиеся по типу, формам и стилю изображений с разными центрами Древней Руси. Наиболее четко выделяются серии древних крестов, связанные с такими крупнейшими центрами как Киев, Новгород, Москва, Тверь, а также северорусскими городами.

      На русских крестах часто можно встретить образы демоноборцев — Никиты-бесогона, архангела Сихаила и др. Наибольшее количество тельных крестов с образом Никиты, побивающего беса, принадлежит к новгородско-тверскому кругу памятников XIV–XVI вв. Особо богаты такими находками были города Новгород, Тверь и Старица. В Старице было найдено множество мелких красномедных крестиков (высотою от одного до четырех с половиной сантиметров) с изображениями на них Спаса Нерукотворного, Св. Николы и Никиты, а также архангела Михаила⁹. По всей видимости, это были детские крестики, надевавшиеся на младенца при крещении, а в самой Старице в XIV–XV вв. находился крупный меднолитейный центр.

      В XV–XVI вв. на деревянных, костяных и металлических крестах часто помещали образ архангела Михаила, предводителя небесного воинства. Видимо, такие кресты носили на себе воины вместе со складными иконками и металлическими змеевиками—оберегами.

      Одной из наиболее распространенных категорий древнерусской меднолитой пластики XI–XV вв. являются кресты-энколпионы. Энколпион (греч. ?????????, то есть «на груди») — складной двухстворчатый нагрудный крест с подвижным оглавием, предназначенный для хранения мощей или иных святынь. В Древней Руси на каждого новокрещенного возлагался крест, чего не было в обычном порядке даже у греков. Подобные кресты носились поверх одежды как «ясные показатели христианского крещения»¹⁰. Этот факт подтверждается находками археологов. Так, в конце XIX века при раскопках великокняжеского двора в Киеве был найден скелет в парчовом одеянии с энколпионом поверх него¹¹. На городище Княжа гора Каневского уезда Киевской губернии было обнаружено множество меднолитых энколпионов, позолоченных либо инкрустированных чернью, среди которых были кресты с сохранившимися внутри реликвиями, залитыми воскомастикой¹². Уникальна находка бронзового энколпиона, происходящего с Мстиславова городища Смоленской земли из слоя XIII в.¹³ Он хранился в шелковом мешочке, что может являться свидетельством особого почитания этих вещей и отношении к ним как к святыне¹⁴.

      Энколпионы крайне редко встречаются в курганах и захоронениях простых людей, еще реже они попадаются в кладах¹⁵. Очевидно, их носили лица знатного рода. Кресты входили в состав княжеской гривной утвари. По свидетельству «Придворного Устава» Константина Багрянородного, приведенному Н. П. Кондаковым, император раздавал в Ильин день серебряные кресты высшим придворным чинам¹⁶. Одно из первых, дошедших до нас упоминаний об энколпионе как об обязательной принадлежности епископа, дающейся ему при поставлении в сан после литургии, содержится в сочинениях Симеона, архиепископа Солунского¹⁷. Писатель XVII в. Иаков Гоар свидетельствует, что по принятии омофора епископы греческой церкви получали драгоценный крест с мощами святых, называемый «?????????»¹⁸. Обычай возлагать энколпион на епископа при его поставлении перешел от православного Востока и в практику русской Церкви.

      На самых ранних крестах-энколпионах «сирийского» типа обычно представлено рельефное или гравированное изображение распятого Христа в коллобии как бы стоящего или прислоненного к кресту. Эта традиция восходит к наиболее древним изображениям Христа в монументальной живописи и надгробной пластике V–VII вв.¹⁹. На оборотной створке подобных энколпионов изображались чаще всего Богоматерь Оранта или святые в позах Орант — обычно святые воины Димитрий, Георгий, Федор, что может свидетельствовать об употреблении этих крестов в качестве филактериев для воинов²⁰.

      Для древнерусских крестов-энколпионов такая традиция не была характерной. Основные типы крестов-складней, производившиеся на территории Киевской Руси, были ориентированы на столичные константинопольские образцы с изображением на лицевой створке распятого Христа с повязкой на чреслах и изогнутым телом с признаками страданий. В медальонах, расположенных в поперечных ветвях креста, помещались изображения Богородицы и Иоанна Богослова. В вертикальных ветвях креста изображения могли меняться, но чаще всего это были архангелы (поясные, ростовые и оплечные изображения), святители (как правило, Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст), избранные святые (Никола, Косьма и Дамиан, Никита и др.).

      Изредка образ распятого Христа на лицевой створке заменялся композицией Этимасии, помещенной в центре средокрестия²¹. Иногда изображение Престола Уготованного располагалось в верхней части вертикальной ветви креста над головой Христа, там же мог изображаться Дух Святой в виде птицы. Такая «иконографическая программа» лицевой створки совпадала с композициями на византийских крестах. Оборотные створки крестов киевского производства также имели много общих черт с греческими энколпионами. Наиболее часто в их средокрестии помещались изображения Богоматери следующих типов — Одигитрии, Оранты, Влахернитиссы и Агиосортиссы. Причем изображения Оранты доминировали над остальными изводами²². Иногда в средокрестии оборотной створки встречается ростовая фигура святого, чаще всего апостола. В боковых ветвях, как правило, располагались оплечные изображения четырех евангелистов либо избранных святых, реже — херувимов. Они заключались в круглые рельефно выступающие медальоны, нередко украшенные насечкой. Иконография домонгольских крестов-энколпионов не отличалась особым разнообразием, круг представленных на них святых ограничивался общехристианскими верованиями, поскольку пантеон местночтимых русских святых только начинал складываться.

    Особую группу среди домонгольских крестов составляют двухстворчатые энколпионы с изображением первых русских святых Бориса и Глеба, представляющие образец русской продукции, ориентированной на русские живописные прототипы²³.

      Надписи, сопровождающие изображения на крестах русской работы, были краткими и содержали только имя либо монограмму святого. Этот принцип размещения сокращенных надписей отличается от характера надписей на византийских крестах с развернутым текстом обращений и молитв.

      Основными формами крестов-энколпионов являлись: четырехконечные с равными или чуть расширяющимися концами, с трехлопастным завершением ветвей, с круглыми медальонами по концами и капельками металла в местах соединения медальонов с ветвями креста.

      На появление этих форм в бронзовых крестах, без сомнения, влияли кресты из драгоценных металлов. Прототипом энколпиона с медальонами на концах, видимо, явился византийский процессионный крест, только в уменьшенном масштабе. Такая форма, так же как и с трехлопастным завершением концов, обозначала в схематизированном виде процветший крест.

      Домонгольские меднолитые энколпионы можно разделить на несколько типов: с рельефными изображениями (известны на Руси с XI в.); с центральной рельефной фигурой и плоскими изображениями на концах (получили распространение с первой половины XII в.); с перегородчатой эмалью (вторая половина XII в.); с гравировкой и плоскостными изображениями, исполненными чернью либо инкрустацией оловом (середина — конец XII в.). Отдельную группу составляют кресты с мелкими рельефными фигурами и литыми обратными надписями, матрицы которых появились не ранее конца XII — первой трети XIII вв.²⁴

      Большинство домонгольских крестов-энколпионов было исполнено под явным воздействием византийских и южнорусских образцов каменной пластики XI–XIII вв. Стилистика изображений на каменных и металлических изделиях этого периода имеет много общих черт. Это, прежде всего, характерный тип ликов с круглыми выпуклыми глазами с двойной окантовкой век, каплевидными носами, прическами на прямой пробор. Фигурки имеют укороченные пропорции и при этом крупные, длинные кисти рук, одежды их разделаны широкими параллельными складками. Лики святых выполнены в гораздо более высоком рельефе по сравнению с плоскостной трактовкой фигур. Благодаря этому художественному приему происходило усиление пластических акцентов, изображения становились почти скульптурными, за счет чего в образе подчеркивалось прежде всего индивидуальное духовное начало.

      Русские кресты-энколпионы были найдены на территории Золотой Орды, Польши, Чехии, Болгарии, Югославии и других стран²⁵, что может свидетельствовать о широчайшем ареале их распространения и одновременно об огромном количестве тиражированных меднолитых экземпляров всего нескольких типов домонгольских крестов. Ранние наперсные кресты повлияли на сложение форм, композиций и иконографии крестов-мощевиков XIV–XV вв.

Змеевики

      Среди памятников медного художественного литья важное место занимают змеевики или, так называемые, наузы.²⁶ В настоящее время известно около тридцати типов подобных изделий, связанных с древнерусским прикладным искусством. Их датировка затрудняется из-за легкого способа воспроизведения отдельных экземпляров в течение нескольких веков, допускающего механическое комбинирование различных по форме и времени создания памятников. Однако представляется возможным установить дату появления матрицы или прототипа змеевиков, наметить сменяемость их типов, начиная с XI по XX вв.

      Термин «змеевик» впервые был применен в литературе XIX в. по отношению к нагрудным иконам с изображением на лицевой стороне христианского образа — архангела Михаила, Богоматери, Феодора Стратилата и других святых, а на обороте человеческой личины в окружении змей либо змееногой фигуры, вокруг которой часто помещался текст заговора, отражающего мотивы апокрифических сказаний.

      Многочисленность змеевиков и преобладание среди них дешевых медных отливок свидетельствует об их популярности среди широчайших слоев населения.

      Уже в XIX в. учеными были выявлены древнейшие змеевики с греческими надписями и доказано их византийское происхождение²⁷. Начиная с XI в. наладилось производство этих изделий на Руси. Особое значение имеет устойчивость типов змеевиков, бытовавших на протяжении длительного времени без существенных изменений.

      Характер изображений и греческих надписей на ранних типах змеевиков не позволяет связывать их исключительно с низовой народной культурой. Наличие золотых, серебряных и каменных змеевиков указывает на распространение подобных вещей в среде высшей знати. Для таких заказчиков могли изготовляться именные изделия²⁸.

      Змеевики попадали в церковные и монастырские ризницы, использовались в качестве прикладов к иконам. Известны случаи, когда подобные предметы вставлялись в центральную часть иконы, что может свидетельствовать об их особом почитании²⁹.

      В медном литье встречаются определенные типы змеевиков, превращенных при переработке формы в иконки³⁰. Характерно и обратное превращение образцов в змеевики³¹. Как одни, так и другие типы изделий могли существовать параллельно и даже в одной среде.

      Змеевики с разными образами святых различались не только по своим функциям, но и по центрам их создания и характерным местным иконографическим и стилистическим особенностям. Вместе с тем, все змеевики-обереги символизировали победу над дьяволом и над всяким злом. Об этом свидетельствует строго регламентированный подбор сюжетов с преобладанием среди них образов демоноборцев — архангела Михаила, Никиты-бесогона, драконоборцев — Феодора Тирона, Феодора Стратилата, Георгия и других святых. Изображение Богородицы на лицевой стороне змеевиков также закономерно, поскольку по народным представлениям только в ее образе не мог являться дьявол, и она всегда была скорой помощницей и заступницей от дьявольской силы. Таким образом, особо подчеркивался охранительный аспект этих предметов.

      Известно, что в северных губерниях России крестьяне издавна носили змеевики вместе с крестом на груди, приписывая им «чудесную силу утолять страдания» при наложении подобных вещей на больные места³².

      На русских змеевиках XIII в. с изображением Федора Стратилата встречаются рельефные буквы: «дъна», обозначающие название демонического существа, причиняющего тяжелую внутреннюю болезнь³³. Это слово имеет непосредственную связь с понятиями «истера» и «матица», заклинательными надписями на греческих и русских змеевиках.

      Змеевики с изображением святых воинов-мучеников служили филактериями против немощи и болезней и предназначались, прежде всего, «для благословления на войну», их «могли носить преимущественно воины»³⁴.

      Традиция ношения воинами на груди металлических путных икон, складней, змеевиков и крестов с изображениями на них покровителей ратного дела восходит к глубокой древности. На византийских медальонах и моливдовулах часто помещались образы святых воинов с надписью: «Господи, помоги носящему меня»³⁵, есть их изображения в позах Орант и на восточнохристианских крестах-энколпионах VII–IX вв.

      На Куликовом поле были найдены меднолитые змеевики, кресты-тельники и энколпионы³⁶. Среди них есть древние и восходящие в основе к домонгольским изделиям, что подтверждает их особое почитание. Они, вероятно, сохранялись воинами в качестве семейных реликвий и, подобно благословенным образам, передавались из поколения в поколение по наследству.

      Обычно змеевики отливались по восковой модели из медного сплава в двухсторонних глиняных формах. Большинство змеевиков имели изображения на лицевой и оборотной сторонах, но могли изготовляться и двухстворчатыми. По всей видимости, такой тип змеевиков был предназначен для хранения мощей и других святынь. Его устройство, с петлями и подвижным оглавием, совпадало с конструкцией других предметов меднолитой мелкой пластики — крестов-энколпионов и икон-энколпиев.

Иконы. Панагии. Складни

      Среди меднолитых икон, а также среди крестов и змеевиков, встречаются несколько типов отливок, сходных с предыдущими группами памятников по конструкции и функциональному назначению. Они могли изготовляться односторонними, двухсторонними и двухстворчатыми. Наибольшее распространение получили иконки односторонние. Они, как и наперсные кресты, носились поверх одежды образом наружу. Первоначальные отливки имели массивные подвижные оглавия, у вторичных оглавия были фиксированными.

      Изначально иконы, как и другие виды меднолитой продукции, копировали византийские образки, попадавшие на Русь в большом количестве. На самых ранних из них изображались Распятие, Христос, Богоматерь и Никола. Но уже в XI–XII вв. появляются образки, копирующие в уменьшенном виде местночтимые святыни. Это было обусловлено распространением христианства на огромных территориях Древней Руси и введением общерусского почитания тех или иных святых.

      Особенностью меднолитых икон является помещение на них прежде всего евангельских сюжетов и крайне редко библейских. В медном литье раньше, чем в других видах мелкой пластики, появляется изображение евангельских праздников, некоторых местночтимых святых. Иконографический состав изображений на меднолитых иконках свидетельствует о преимущественном почитании святых целителей и змееборцев, жития которых были известны на Руси по апокрифическим сказаниям. Для медного литья малых форм были характерны сокращенные иконографические изводы, поэтому наиболее часто на медных иконках помещались поясные и ростовые фигуры (как правило, одиночные или парные). Подбор орнаментальных мотивов меднолитой пластики также был строго ограничен. Основными типами орнаментации были геометрический и растительный (чаще всего, в виде стилизованного вьюна).

      Двустворчатые иконы существовали на Руси в определенный и достаточно короткий отрезок времени, что было связано, по-видимому, с многочисленными паломничествами в Святую землю в XII–XIV вв. По своему предназначению они имели много общих черт с ковчегами-мощевиками и ставротеками, которые исполнялись в основном из драгоценных металлов.³⁷

      Устройство икон-энколпиев совпадало с другим типом меднолитых предметов — путными панагиями. Панагия (греч. «всесвятая») — изделие в виде двух круглых створ, соединенных шарниром, употреблявшееся для хранения частиц богородичного хлеба. Форма путной двухстворчатой панагии восходит к византийским панагиарам, но в уменьшенном размере. Ранние панагиары представляли собой блюдце на поддоне, часто имевшее крышку. Поскольку греки называли «Панагиею» саму Богородицу, то от этого имени название перешло и на сосуды, в которых совершалось возношение частицы просфоры в Её честь в монастырях до окончания трапезы³⁸. Затем освященный во имя Богоматери хлеб брался в дорогу, считаясь спасительным средством в пути. Для этой цели и были предназначены путные двухстворчатые панагии, называвшиеся в церковных описях XVI–XVIII вв. «воротными», «походными», «складными». Они резались из камня, кости, дерева, помещались как святыни в драгоценные оправы. Поскольку они предназначались для ношения на себе в дальней дороге, панагии часто изготовлялись из металла как наиболее прочного материала. Они делались из золота, серебра, олова и медных сплавов.

      На лицевой стороне путных панагий обычно располагалось изображение сцены Распятия с предстоящими, на внутренних створках: на левой — Троица с надписью по борту «Троица святая единосущная... », на правой — Богоматерь Знамение или Воплощение с надписью «Достойно есть яко воистину... ».

      Наиболее ранние из известных в настоящее время металлических панагий русской работы относятся к XIV в. Особое распространение эти изделия получили в XV–XVI вв.

      Панагий сохранилось значительно меньше, чем меднолитых крестов и образков, что может свидетельствовать о гораздо меньшем их количестве, находящемся в личном употреблении.

      Наряду с иконами и панагиями на Руси появились и трехстворчатые складни, конструкция которых была заимствована от византийских. Размер створок древних складней определялся средником и был равен его половине, то есть створки не заходили одна на другую, а закрывались в стык.

      Сюжеты, помещавшиеся в среднике складней, как правило, совпадали с иконографическими изводами на иконках. На створках изображались праздничные сцены, ростовые или поясные фигуры святых. Оборотная сторона складней чаще всего была гладкой, но иногда в средней ее части располагалась змеевидная композиция, превращавшая складень в змеевик³⁹. Оглавия ранних складней были подвижными, так же как на крестах-энколпионах и на некоторых типах икон.

      Сохранилось свидетельство XVII в. о том, как складни носились. «У всех ратников без исключения непременно имеется на груди красивый образ в виде тройного складня, с которым он никогда не расстается и, где бы не остановился, ставит его на видном месте и поклоняется ему. Таков их обычай, как мы это сами видели», — писал Павел Алеппский⁴⁰.

      В целом, рассмотренные в статье категории меднолитой мелкой пластики имеют много общих черт. Прежде всего, это касается их использования в качестве путных предметов, обладающих охранительной функцией, что отличает их от меднолитых изделий церковного назначения. Употребление их в качестве оберегов обусловило и основной иконографический состав представленных на них святых. Конструкция ранних типов крестов-энколпионов, икон-энколпиев, панагий и двухстворчатых змеевиков абсолютно идентична. Такое большое количество двухстворчатых металлических предметов свидетельствует о широком почитании мощей и иных святынь на русской почве, особенно в XI–XIV вв., когда на Русь ввозились из Византии и Святых земель множество реликвий.

* Статья. Составитель и научный редактор С. В. Гнутова. М., 1993. С. 7-20. © Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, 1993.

¹ Голышев И. Амулет с изображением Крещения Господня, XIII–XIV века // Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. — Владимир, 1876, т. 1, вып. 2, с. 128–129.
² Буслаев Ф. И. Общие понятия о русской иконописи // Буслаев Ф. И. О литературе. — М., 1990, с. 360.
³ Каргер М. К. Древний Киев. — М.—Л., 1958, т. 1, с. 372–379, 486. Табл. XI, V, XI, VII.
⁴ Мифы народов мира. — М., 1982. т. 2, с. 131–132. Эпизод с медным змеем — своеобразный вариант исцеления «подобного подобным». Новый завет содержит слова Иисуса Христа, уподобляющие Его Распятие вознесению Моисеем змеи в пустыне.
⁵ Стерлигова И. А. Киотный крест из Херсонесского музея и русские меднолитые поклонные кресты XII–XIV вв. // Древнерусская скульптура. — М., 1993. Вып. II. Ч. I. С. 4–19.
⁶ Например, меднолитое кадило VII в. из раскопок в Херсонесе (ГЭ инв. 1820/1); бронзовая кацея XI–XII вв. (ХМ инв. 27/36–505) и др.
⁷ Кондаков Н. П. Русские клады. — СПб., 1896. С. 42–43.
⁸ Так, например, в кургане у деревень Митино и Зворыкино в Белозерском уезде Новгородской губернии в составе одного ожерелья были найдены семнадцать крестиков и десять иконок-привесок, среди которых три — с изображением Св. Николы, одна — с Богоматерью с младенцем и шесть — со сценой Успения Богородицы. Такая находка свидетельствует о том, что и крестики и образки входили в состав мониста в качестве декоративных вещей. — Седова М. В. О двух типах привесок-иконок Северо-Восточной Руси // Культура средневековой Руси. —Л., 1974, с. 194.
⁹ Романченко Н. Ф. Образцы старицкого медного литья // Материалы по русскому искусству. — Л., 1928, т. 1, с. 37–42.
¹⁰ Покровский Н. В. Церковно-археологический музей СПб. духовной академии. — СПб., 1909, с. 20–21.
¹¹ Хойновский И. А. Раскопки великокняжеского двора древнего града Киева, произведенные весною 1892 года. — Киев, 1893, с. 32–33.
¹² Археологическая летопись Южной России. / Сост. Беляшевский Н. Ф. — Киев, 1899, с. 12.
¹³ Алексеев Л. В. Мелкое художественное литьё из некоторых западнорусских земель. (Кресты и иконки Белоруссии) // СА. — М., 1974, № 3, с. 211–214, рис. 4 (№ 4, 8).
¹⁴ О хранении реликвий в особых тканевых мешочках см.: Иерусалимская А. А. Мешочки для амулетов из могильника Мощевая Балка и христианские «ладанки» // Сообщения ГЭ. —Л., 1982. — Вып. XI–XVII, с. 53–56.
¹⁵ Уникальный крест-энколпион с изображением Этимасии и Богоматери Влахернской с символами евангелистов был найден в составе клада рубежа XII–XIII вв. на Княжей горе среди золотых сережек, колтов и браслетов. Бронзовый крест-мощевик, обнаруженный в кладе вместе с драгоценным изделиями, является свидетельством особого почитания крестов-реликвариев независимо от материала их изготовления. Крест опубликован: Корзухина Г. Ф. Русские клады IX–XIII вв. — М.—Л., 1954, с. 129. № 5. Табл. XI–IX, рис. 4, 5.
¹⁶ Кондаков Н. П. Русские клады. — СПб., 1896, т. 1, с. 181.
¹⁷ Голубинский Е. История русской церкви. — М., 1904, т. 1, с. 275.
¹⁸ Настольная книга священнослужителя. — М., 1993, т. IV, с. 119.
¹⁹ Покровский Н. В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских. — СПб., 1892, с. 322–324.
²⁰ Кресты-энколпионы «сирийского» типа, как правило, были плоские, четырехконечные с несколько расширенными концами. Изображения на них, гравированные либо исполненные в низком рельефе, отличаются крайней схематичностью и грубостью. Массовое производство бронзовых энколпионов такого типа было распространено в восточных провинциях Византии, Сирии и Палестине с VI по XII вв. Подробнее см.: Корзухина Г. Ф. О памятниках «корсунского дела» на Руси // Византийский временник. — М., 1958. т. XIV, с. 129–137; Залеская В. Н. Связи средневекового Херсонеса с Сирией и Малой Азией в X–XII веках // Восточное Средиземноморье и Кавказ IV–XVI вв. — Л., 1988, с. 93–103. Рис. 1–6.
²¹ Гнутова С. В. Кресты-энколпионы домонгольской Руси // Православие в Древней Руси. — Л., 1989, с. 124–134. Мл. 3, 4.
²² Сохранились домонгольские кресты, на которых лицевая створка со сценой Распятия оказалась существенно более стертой, чем с фигурой Богоматери на обороте. Следовательно, крест носился изображением Богоматери наружу, что может свидетельствовать о преимущественном ее почитании на Руси, начиная с XII в., вероятно, после введения празднования Покрова Богородицы.
²³ Алешковский М. Х. Русские глебоборисовские энколпионы 1072–1150 годов // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. — М., 1972, с. 104–125.
²⁴ При раскопках Десятинной церкви в Киеве были найдены каменные формочки двух створ энколпиона данного типа. Надписи, помещенные на обеих створках энколпиона, были сильно искажены и с ошибками, поэтому приводим правильный текст: «Христос крест нам дал на похвалу», «Святая Богородица помогай». В соответствии с византийской традицией, воспринятой на Руси, именно к Богоматери обращались прежде всего с просьбой о помощи и опеке во время опасности. Особое распространение энколпионов рассматриваемого типа отмечено археологами в первой трети XIII в., накануне татаро-монгольского нашествия. Несмотря на отсутствие реликвий в большинстве из них кресты сохраняли свои функции оберегов от болезней и напастей. Об этом типе крестов подробнее см.: Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. — М., 1948, с. 262–263, 615–616; Каргер М. К. Древний Киев. — М.—Л., 1958. Табл. XI V, XI VIII.
²⁵ О русских крестах-энколпионах, найденных на Западе, см.: Перхавко В. Б. Находки энколпионов на территории Югославии // СА. М., 1987. № 4, с. 206–219.
²⁶ В литературе XIX в. змеевики часто называются «наузами». Слово «науз» встречается в письменных источниках и означает всякий амулет охранительного назначения. Однако под термином «науз» чаще всего имелись в виду языческие амулеты, поэтому к змеевикам с христианской символикой он может быть применен с оговоркой.
²⁷ Уваров А. С. Византийские филактории и русские наузы // Он же. Сборник мелких трудов. — М., 1910. Т. 1, с. 239–258.
²⁸ На яшмовом каменном змеевике из Суздаля с изображением семи отроков эфесских есть молитвенная надпись с просьбой даровать «сон животный и мирный» его владельцам и угасить силу огненную. На нем же перечислены имена лиц, просящих помощи и исцеления, что еще раз подтверждает магическое предназначение этих амулетов. — Рындина А. В. Суздальский змеевик // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. — М., 1972, с. 217–234.
²⁹ Николаева Т. В. Произведения мелкой пластики XIII–XVII вв. в собрании Загорского музея. — Загорск, 1960, с. 98–100. № 6.
³⁰ Седова М. В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X–XV вв.). — М., 1981, с. 66–68. Рис. 24.
³¹ Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. — М.—Л., 1948, с. 614. Рис. 135.
³² Нечаев С. Замечание о старинном медном образе // Труды и записки Общества истории и древностей российских при Московском университете. — М., 1826. Ч. III. Кн. 1, с. 136.
³³ МиАР КП-3489.
³⁴ Николаева Т. В. Змеевики с изображением Федора Стратилата как филактерии преимущественно для воинов // «Слово о полку Игореве» и его время. — М., 1985, с. 343–356.
³⁵ Банк А. В. Геммы-стеатиты-моливдовулы (О роли cфрагистики для изучения византийского прикладного искусства) // Палестинский сборник. — Л., 1971. Вып. 23, с. 46–52.
³⁶ Нечаев С. Указ. соч, с. 137.
³⁷ Гнутова С. В. Становление местных типов в новгородской металлопластике XIV в. Меднолитые иконы-энколпии // Древнерусская скульптура. — М., 1993. Вып. II. Ч. I. С. 47–68.
³⁸ Кондаков Н. П. Памятники христианского искусства на Афоне. — СПб., 1902, с. 222–234.
³⁹ МиАР КП-2673.
⁴⁰ Путешествие антиохийского патриарха Макария в России в половине XVII в., описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. — М., 1898. Вып. 3, с. 136.